Саймон Хэмен - Как преодолеть кризис. 33 эффективных решения для вашей компании
Сложно себе представить, что правительство не воспользуется ростом инфляции для избавления от своих долгов. А ожидается ли денежная реформа или даже возврат к золотому стандарту, неизвестно[191]. Однако очень показательно, что такие идеи все чаще обсуждаются в обществе[192]. Например, Генри Киссинджер недавно выступал в защиту новой Бреттон-Вудской валютной системы[193]. До сих пор автор не встречал ни одного человека, который мог бы предложить реальное решение проблемы государственного долга. А это плохой признак.
Последствия кризиса ставят перед компаниями новые вопросы. Во время дефляции лучше иметь как можно меньше долгов, а во время инфляции – наоборот. Одна из трудностей дефляции – ценообразование. Следует найти баланс между необходимостью следовать тенденции снижения цен и стремлением откладывать этот процесс как можно дольше, а это непросто. А с наступлением инфляции тенденции меняются. Компании достигают большего успеха, когда повышают цены – часто даже слишком. Наши исследования в Бразилии показывают, что при высокой инфляции потребители теряют способность трезво воспринимать цены. В таком случае неразумно предлагать низкие цены. Наоборот, лучше опередить темпы инфляции, повышая цены, и активно инвестировать в рекламу.
Государственное регулирование
Одним из самых ярких последствий кризиса станет активное государственное регулирование. С началом кризиса оно коснулось в основном банков и страховых компаний[194], но не ограничится финансовым сектором. Правительства различных стран расширяют сферу своего влияния и в других областях. Даже такие запретные темы, как экспроприация, обсуждаются все чаще[195]. Кроме того, правительства станут активнее контролировать вопросы менеджмента, например, зарплату управленцев и назначения в совете директоров. Необходимость идти на уступки уже стала тяжелым бременем для многих компаний, и ситуация только ухудшается. Правительство вмешивается даже в основные бизнес-процессы. Экономист Йельского университета Роберт Шиллер отстаивает необходимость независимых финансовых советников, которые финансировались бы за счет государства и получали почасовую оплату с клиентов, но без дополнительных комиссионных. Шиллер также рекомендует ввести обязательное кредитное страхование для потребителей, наподобие обязательного автострахования. В подобных идеях нет недостатка. В разных странах предлагают ввести контрольные листы или знак общественного одобрения на инвестиционные продукты[196].
Международный масштаб контроля и регулирования растет. Учитывая то, что иностранные компании выходят за рамки юрисдикции национальных надзорных инстанций, на саммите Большой 20, который прошел в Лондоне в апреле 2009 года, призывали к активному международному мониторингу финансовых рынков. «Все регионы должны быть под надзором, – утверждает один специалист. – Необходимо положить конец самоуправству»[197]. В будущем компаниям придется отдавать больше сил и времени государственным требованиям.
Учитывая рост государственного долга и социальной напряженности, правительства возложат тяжелое финансовое бремя на богатые и процветающие компании. Левые политические партии во всем мире требуют увеличения налога для тех, кто много зарабатывает. Индивидам и компаниям будет сложнее избежать налогового бремени с помощью международных договоренностей – давление на налоговые гавани растет.
Деглобализация
За последние десятилетия глобализация стала одним из важнейших двигателей финансового процветания. Этот термин был введен в 1944 году, но только с 1983 года он вошел в обиход благодаря популярной статье Теодора Левита «Глобализация рынков», опубликованной в Harvard Business Review[198]. Мировой экспорт на душу населения составлял 6 долл. в 1900 году, а к 2008 году достиг 2405 долл., несмотря на стремительный рост населения мира. В абсолютных цифрах мировой экспорт вырос более чем в тысячу раз – с 9,9 млрд долл. в 1900 году до 16127 млрд долл. в 2008 году[199]. Эти цифры показывают, каких масштабов достигло международное разделение труда. Все страны используют эти тенденции для получения выгоды, хотя и в разной степени[200]. Кстати, крупнейшими экспортерами за последние годы стали две страны с совершенно разным уровнем экономического развития – Германия и Китай. США занимают третье место.
Деглобализация, обратный процесс, представляет собой огромную опасность во время сегодняшнего кризиса. Специалист по истории экономики Найлл Фергюсон из Гарвардского университета говорит о «катастрофическом сценарии, когда события повторяются, и наступает крах глобализации»[201]. В 1930-е годы всплеск протекционизма в США стал одной из важнейших причин Великой депрессии. Закон Смута-Хоули «О тарифах», предложенный 17 июня 1930 года, ввел пошлину 60 % на импорт более 20000 единиц продукции. Этот закон был одобрен Конгрессом, хотя 1028 экономистов подписали петицию против него. В ответ на это взбешенные правительства во всем мире повысили пошлины на ввоз американской продукции[202], и мировая торговля снизилась на 50 % в последующие шесть месяцев. Огромные преимущества международного разделения труда исчезли за несколько месяцев.
Опасность протекционизма лежит в его популистских призывах. Когда политики призывают к протекционизму, они могут быть уверены в поддержке масс. Американские политики тоже подверглись этому соблазну. Согласно плану экономического стимулирования, введенному в начале 2009 года, железо и сталь для американских инфраструктурных проектов должны производиться в США. Хотя президент Обама немного «разбавил» программу «Только американское», все-таки не удалось полностью искоренить последствия губительной цепной реакции. Министр промышленности Испании Мигель Себастьян придерживается того же мнения: «Наши граждане могут кое-что сделать для своей страны: поддержать Испанию и ее производство». А президент Франции Николя Саркози готов одобрить кредит для французских производителей автомобилей при условии, что они не будут отдавать работу в аутсорсинг другим странам. К счастью, ЕС жестко подавляет подобный национальный эгоизм. В других регионах используется более рассудительный подход. «Нам нужна открытая глобальная экономика, – заявляет немецкий канцлер Ангела Меркель, – без всяких сомнений, протекционизм превратит рецессию в депрессию». Даже российский премьер-министр Владимир Путин придерживается антипротекционистской позиции: «Нельзя возвращаться к изоляции и экономическому эгоизму», – предупреждает он. Однако эти слова ни в коем случае не гарантируют того, что защитные барьеры не строятся за спиной у общества[203]. Саммит Большой 20, прошедший в Лондоне в апреле 2009 года, позволяет надеяться на то, что хотя бы экстремальной формы протекционизма удастся избежать.
Что означают деглобализация и протекционизм для бизнеса? Многие международные компании прекрасно приспособились к условиям глобализации. Продажи и производство многих из них вынесены за рубеж. Эта деятельность стала неотъемлемой частью международного разделения труда. Если из-за кризиса увеличатся таможенные пошлины, это оптимизированное разделение труда в значительной степени пострадает.
Однако компании с производством за границей уже считаются «своими» в этих странах. Если усилится протекционизм, им придется работать в странах с высокой пошлиной, а следовательно, сократить международные поставки. Более того, они будут вынуждены пересмотреть свою политику размещения. Нужно будет открыть производство во всех ключевых странах, как это сделали многие иностранные компании в Бразилии в 1960–1970-е годы или японские производители автомобилей в США в 1980-е. Следовательно, возрастут иностранные промышленные инвестиции, по крайней мере, на важнейших целевых рынках. Деглобализация не отменит фундаментальных тенденций глобализации, но, несомненно, повлияет на ее конкретные стратегии. У деглобализации есть одно преимущество – снизится зависимость компаний от колебаний валютного курса. Но в целом деглобализация будет иметь катастрофические последствия для глобальной экономики.
Что нас ожидает в худшем случае
Нельзя исключать, что сегодняшний кризис будет развиваться по «катастрофическому сценарию». «Согласно некоторым оценкам, потери банковского сектора превышают общий акционерный капитал всех банков вместе взятых, – утверждает Найлл Фергюсон. – Другими словами, вся финансовая система обанкротилась»[204]. Так это или нет, ясно одно – проблема, с которой столкнулся финансовый сектор, еще не решена. Один из моих знакомых прогнозирует волну национализации банков в США и в шутку уже называет страну Объединенными Социалистическими Штатами Америки.
